Когда уехала длинная полицейская машина, была полночь. Пять или десять минут они смотрели ей вслед. Потом он встал.

— Мы уезжаем отсюда. Лучше начнем собираться.

— Ведь ты не хочешь здесь оставаться, не так ли?

— Бог мой, конечно, нет. — Она протянула руку. Он дал ей сигарету и зажег спичку.

— Они не заподозрят нас?

— В чем?

— Не знаю, только, если мы так быстро уедем и не проведем здесь ни одной ночи...

Он покачал головой.

— Мы проводим медовый месяц и не хотим в первую свадебную ночь находиться там, где произошло убийство.

— Медовый месяц...

— Да.

— Свадебная ночь... Милый мой, как я была рада этой ночи, как я радовалась всему.

Он взял ее руку.

— Какой обольстительной я хотела быть для тебя. О, эти маленькие трюки, о которых я прочла в книге для супругов — я хотела попробовать их и поразить тебя своей изобретательностью.

— Перестань!

Он положил чемодан на постель и стал укладывать в него свои вещи. Часть одежды, которую они одевали раньше, он упаковал в другой чемодан. Она села в машину, а он пошел к бунгало и закрыл дверь.

Они проехали мимо Солнечного отеля.

— Мы не заплатили, Дэви. Старуха захочет получить деньги за проведенную здесь ночь.

— Мне ее чертовски жаль.

Он обогнул слева главную дорогу и поехал на Помгуит. Проехав его, они двинулись дальше на север.

— Уже поздно и я не знаю дороги. Мы остановимся в первом мотеле, который встретим.

— Хорошо.

— Мы отправимся в путь рано утром.

Во время разговора он всегда смотрел на дорогу и не видел Джулию. — Мы изменим свой маршрут. Мы едем в Нью-Йорк. Хорошо?

— Я согласна. Кэрролл говорил, что он из Нью-Йорка. И они все говорили с нью-йоркским акцентом.

Он убрал ногу с педали газа. Слева от дороги находился мотель. Но была видна освещенная вывеска «Занято». Тогда он быстро проехал мимо.

— Мы поедем в Нью-Йорк. Завтра утром будем там — это будет понедельник. Мы снимем комнату в отеле и узнаем, кто эти двое. Одного из них зовут Ли. Имени другого я не слышал.

— Я тоже.

— Мы должны узнать, кто они, а потом мы их найдем и убьем — обоих. Потом мы возвратимся в Бингхэмптон. У нас три недели. Я думаю, что мы сможем за три недели найти их и убить.

Справа от них внезапно появился мотель. Дэви сбросил скорость. Когда он съезжал с дороги, он бросил быстрый взгляд на лицо Джулии. Оно было решительным, глаза ее были широко раскрыты и холодны.

— Три недели — это большой срок.

3

В закусочной обслуживала официантка.

— Понедельник! Как я его ненавижу! Все остальные дни нормальны, но понедельник ужасен. Кофе?

— Один черный, один с молоком.

У стойки находилось двое мужчин, похожих на водителей грузовиков, и один с наружностью фермера. Официантка принесла заказанное кофе и поставила на стол обе чашки.

Когда официантка подошла, он заказал еще два тоста с маслом и мармеладом.

Он разложил на столе карту, рассмотрел ее и наметил карандашом маршрут. Джулия в это время пила кофе маленькими глотками и рассматривала закусочную. Когда он закончил изучать карту, она выпила свой кофе.

— Мне совершенно незнакомы эти места.

— От Монтигемло уже наверняка что-то узнаешь.

— Я думаю о другом.

Он выпил кофе и сверил свои часы с электрическими часами, висевшими над стойкой.

— Без двадцати восемь.

— Мы должны ехать?

— Скоро.

Он встал.

— Я выпью еще чашку кофе. Как ты?

— Хорошо.

Он отнес обе чашки к стойке. Официантка рассказывала обоим шоферам о том, как она ненавидит понедельник. Это была полная женщина с вьющимися волосами.

Когда она кончила беседовать с шоферами, Дэви попросил две чашечки кофе и отнес их к столу.

Они пересекли небольшой населенный пункт. Вывеска объявляла, что теперь можно ехать с нормальной скоростью. Он нажал педаль газа.

— Это был Фортстейн, Дэви. Вейтлайк через три мили.

— И как ехать?

— Прямо по дороге АБ.

Он кивнул. Во время этой долгой поездки она следила за маршрутом и объясняла направление дорог. Карта лежала у нее на коленях, и она сообщала ему, где он должен ехать медленно я где нужно сворачивать. Но большую часть времени она молчала — не потому, что не хотела разговаривать, а из-за пропасти, которая пролегла между ними. Непринужденная беседа казалась неуместной, а начинать разговор о случившемся ей просто не хватало мужества.

Незадолго до этого, ночью, они остановились в одном мотеле. Джулия попросила его принести оставленный в машине чемодан, и он сходил за ним в машину. Она разделась при свете, затем погасила его и легла в постель со стороны окна, он лег со стороны двери. Он ждал, и она наклонилась к нему и поцеловала в щеку. Потом снова отодвинулась в сторону.

— Ты сможешь заснуть, Джулия?

— Я думаю, да.

Через десять минут он услышал ее ровное дыхание и понял, что она спит.

Он не мог уснуть. Сказывалась усталость, его тело требовало отдыха, но он ничего не мог поделать. Наконец, ему удалось немного расслабиться, и он почти задремал. Но потом опять возникли воспоминания, и в нем снова поднялась волна гнева. Его дыхание стало тяжелым, а сердце застучало быстро и жестко. Время от времени он вставал, садился в кресло у окна, выкуривал в темноте сигарету и опять шел к постели.

Около четырех часов он заснул. Без четверти шесть он услышал сдержанные рыдания и тотчас же проснулся. Джулия лежала с закрытыми глазами и плакала во сне. Он разбудил ее и успокоил. Через несколько минут она снова заснула, а он встал и оделся.

Сейчас он, не глядя на нее, говорил.

— Как только мы будем в Монтичелло, ты пойдешь к врачу.

— Нет.

Он посмотрел на нее и увидел, как она прикусила губу.

— Я не хочу, чтобы меня кто-то обследовал, прикасался ко мне.

— И это все?

— Я просто не хочу этого. А если врач что-то и заметит, разве он не должен будет доложить, как и в случае пулевого ранения.

— Не знаю. Но если они тебе что-нибудь изуродовали...

— Они мне ничего не изуродовали. Мне кажется, они не причинили мне никакого вреда. Я проверила и уверена в этом. Ни разрывов, ни кровотечений нет. — Ее голос, звучавший до этого совсем пусто и глухо, стал немного жизнерадостнее. — Дэви, эти полицейские были просто глупцы.

— Почему?

— Они сделали совершенно неверные выводы из того, что в бунгало Кэрролла был такой беспорядок. Они думают, что Кэрролл боролся со своими убийцами, и что это они выволокли его наружу и там застрелили.

— Об этом я вообще не подумал. Разве они так решили?

— Они разговаривали на улице перед тем, как ты вышел из ванной, — она помолчала немного. — Дэви, они причинили мне не слишком большую боль. Мне не нужно показываться врачу.

— Значит...

— Это было не особенно больно. Врач, у которого я консультировалась перед замужеством...

Он ждал.

— Он рассказала мне про определенные мускульные упражнения... чтобы нам обоим было легче... — она замолчала, а он ждал, пока она соберется с силам и продолжит, — стать мужем и женой.

Он продолжал смотреть на дорогу и не сразу заметил, что костяшки его пальцев почти побелели, а руки слишком сильно сжимают руль машины. Он немного расслабился и сдвинул руки на руле так, чтобы Джулия не видела их.

Через некоторое время он ухмыльнулся.

— Что ты смеешься?

— Я представил себе, как ты развиваешь свою мускулатуру. — Он засмеялся, и она тоже не могла удержаться от улыбки. Это был первый раз после убийства Кэрролла, когда один из них рассмеялся.

— Есть еще одна причина, почему ты должна пойти к врачу.

— И какая же?

— Я не знаю, как и сказать. Ну — предположим, что ты беременна...

Она не ответила.

— Это, конечно, некрасиво — думать об этом. Но что поделаешь. Бог мой!

— О, Дэви...

Он поехал тише.

— Послушай, — сказал он, — об этом тебе не нужно беспокоиться. Против этого всегда можно что-то предпринять. Официальные предписания в разных штатах немного различаются, но я знаю с десяток врачей, которых не беспокоят предписания. Когда жертва изнасилования беременна, она вполне может потребовать аборта. Это не проблема...